Название: Цена ошибки.
Автор:  +Keito_Sayoru+
Бета:  SpyMaster  Rechnaja
Дисклеймер: Всему глава Тобосо-сенсей, я лишь скромный фанатик
Пейринг: Себастьян/Сиэль
Рейтинг: NC-17
Жанр: немного AU, angst, drama, слэш
Описание: Действо берёт своё начало в конце 24ой аниме-серии, когда дворецкий переправляет своего графа в лодке на безлюдный остров. А зачем => узнаете далее...
Примечание: Автор решил, что одной руки Себастьяну будет как-то маловато, так что вернул ему утрату второй самым наглым путём, никак не расписав это в подробностях))
Предупреждение: Ну ооочень растянутые события. Присутствует некоторая сентиментальность и запутанность в конце. Мнооого мыслей. Чаще всего – не по теме.
Размещение: Нежелательно, ибо я очень скромный... Но если решили, то прошу привесить шапку и указать авторство.

Выражаю огромную благодарность  Shiki_skides за разрешение на использование стиха и подачу идеи для концовки! Ещё я хотел бы поблагодарить свою негласную музу  Чеширррьте меняу за вдохновение и садистские наклонности, пробудившиеся во мне)) А так же выразить свою безграничную любовь к моим милым бетам, которые так помогли мне своими отзывами, рецензиями и поправками!
Аригато вам всем!

*******

Я учусь быть сильным. Мне сломали… крылья? Нет, сломали руки, вырвали клыки.
Что ж, я наигрался. Лишь глаза остались. Лишь глаза смеются, черт их побери…

Алексей Shi-Ki.

***
Ночь.
Звёзды, словно маленькие крупицы душ, плывут по чёрному небосклону, сталкиваются в морозном воздухе, рассыпаются и крошатся на мерцающую пыль.
Я так давно не видел неба.
Раньше я не смотрел на него. У меня не было на это времени между исполнением долга послушного пса королевы и удовлетворением личной мести. Теперь же я не вижу ничего, кроме этого неба. И задаюсь самыми нелепыми вопросами.
Я смотрю на него так долго, что от падающих снежинок-душ у меня начинает рябить в глазах.
Проклятое небо... Или же проклят я?
Нет смысла говорить о проклятиях, нет смысла думать о своём прошлом и будущем. Теперь уже ничего не имеет смысла. Я плыву по реке жизни, но уже никогда вновь в неё не окунусь. Передо мной блещут звёзды, но я никогда не примкну к ним. Мне уготована лишь эта тьма вдали, за всеми красками пейзажа.
Я всегда буду с тобой, в твоём нигде. А ты будешь со мной, в моём всём.
Ты так обещал мне. А демоны не врут своим хозяевам, ведь так?
Я хочу верить в это. Больше мне верить не во что.
Я слышу приглушённый плеск и стук весла о береговую гальку. Мы прибыли так скоро?
Постыдно, но я ощущаю лёгкую дрожь где-то очень глубоко внутри себя. Так трепещет душа перед тем, как её поглотит изголодавшийся демон.
Ты чувствуешь это и улыбаешься.
***

Тихо.
Лопасть гребня мягко пронзает веретено плывущих по воде воспоминаний, разбивая их на блестящие нити. Тебе больше нет смысла помнить это.
Сколько душ мне доводилось уже перевозить этой тропой? Темза - путь мёртвых. Его начало - через Священный мост, и конец - через каменные пики подводных гор Иного мира.
Маршрут известный мне до мелочей. До отвращения. Но я хочу, чтобы всё было безупречно до самого конца.
Всё лучшее для моего Господина. Для тебя.
Ты держишься смело. Удивительно, что может сотворить с человеком его отчаяние.
Неужели ты ожидал другого от выбранного тобою пути? Хотя вижу по глазам – ты ждал именно этого.
У вечной жизни есть один маленький и весомый недостаток – знание.
Обладая им, порою очень тяжело переносить людское непонимание, когда тебе все ясно изначально. Но я не спорил с тобой. Никогда.
Демоны не врут, они просто умалчивают о многом.
Я получу прекрасную душу.
Она никогда не станет одной из этих бесконечно прекрасных искорок, переполняющих воздух. Она станет причудливой бабочкой в моей личной коллекции. Ещё одной из многих. Но по-своему уникальной. Я уже уготовил для неё отдельный футляр и обил его чёрным бархатом боли. Чёрный очень хорошо подойдёт к её синим крыльям. А боль сделает экспонат почти идеальным. Для этого я выбрал самую острую булавку и сам накалил лезвие на огне твоей же ненависти.
Но прежде мне необходимо высушить тельце своей бабочки. Мы ведь не хотим испачкать чехол лишними пережитками, верно?
Ты спокоен на протяжении всего пути, но предательски вздрагиваешь, когда наше приключение подходит к концу.
Неужели тебе страшно?
Я улыбаюсь.
***

Холодно.
Кажется, на моём теле нет ни единого места, не покрытого мурашками... Это просто ночной ветер, притянувший холодок на одинокий берег острова, не более...
Мы на месте.
Я отрекаюсь от своих мыслей и бесстрастно оглядываю конечный пункт своего пребывания на земле.
Ты отпускаешь весло, и оно падает в пену, глухим стуком о камни оживляя тишину безлюдного островка.
Подходишь ко мне и преклоняешь свою голову, продолжая играть роль почтительного слуги.
Да, твои манеры идеальны до конца.
Но ты забыл про взгляд. Алчный, безумный и голодный. Чертовски голодный. Ты еле сдерживаешь этого зверя внутри себя. Зачем всё это?
Я больше не твой господин. Или тебе так дорога эта роль? Сомневаюсь, что тебе может быть действительно что-то дорого в этом мире. И теперь я тебя понимаю. Или же верю в то, что понимаю. Я так хочу.
Ты берёшь меня на руки, как делал это обычно. Но сейчас всё как-то по-другому. Торжественно?
Ты, словно повар, несущий к накрытому столу свой излюбленный деликатес, за приготовлением которого ты истратил весь вечер, сроком растянувшийся в 2 года.
Усаживаешь меня на резную скамью.
Что ж, я твой. Бери. Мне всё-рав-но.
Бери, только скорее. Пока этот червь страха не прогрыз полностью моё сердце.
Эта извечная людская глупость, этот мерзкий инстинкт, это проклятое желание жить.
Мне больше незачем, разве не ясно?
Душа, успокойся. Может быть, тебя остудит боль?
***

Пусто.
Твой взгляд не выражает ничего.
Я даже несколько разочарован. Люблю, когда передо мной начинают унижаться, глупо ползая в ногах и вымаливая свою жалкую душонку обратно. Но ты лишил меня этого удовольствия. Как это непредусмотрительно. Но ты сам сделал свой выбор.
Возьми? Что ж, я возьму. Вот только вовсе не то, что ты ожидаешь от меня.
Я почтительно предлагаю тебе мягкость. Но ты в очередной раз выводишь меня из привычного равновесия своим дерзким и опрометчивым отказом.
Хочешь боли? Люблю потакать твоим прихотям.
Наклоняюсь и стягиваю повязку с юного личика. Ты всё ещё такой ребёнок, хоть и кажешься иногда взрослым...
Рука сама замирает на уровне виска, прощупывая сбившийся пульс. Ты дрожишь.
Твоя разобщённость души и тела забавляет. Не хочешь разочаровывать меня, своего будущего владельца? Поверь, душа моя, у тебя вряд ли это выйдет. Теперь твои телесные потуги меня не волнуют.
Но я тоже хочу удивить тебя сегодня, в последний раз. Ты ведь не откажешь своему покорному слуге в этой малости?
Тебе всё равно. Но я это исправлю.
Я не хочу принимать кусок мяса, брошенный мне с презрением в ноги. Я хочу свой заслуженный обед, поданный с должным уважением к моим трудам. А лёгкий ужас вполне подойдёт для гарнира.
Посмотрим, как ты сохранишь своё равнодушие теперь.
Я наклоняюсь и – целую тебя...
***

Страшно.
Нет, я не боюсь! Меня не волнует хищный блеск твоих глаз, твоё приближающееся к моему лицо. И дыхание... Дыхание, от которого по щекам разбегается живительное тепло.
Какого чёрта ты делаешь, Себастьян?! Возможно, мне стоит приказать тебе прекратить этот цирк сейчас же? Или...
Моя уверенность тает влажным инеем на кончиках ресниц. Что это?
Часть договора? Попытка украсть вместе с душой мою гордость? Развлечение?
Останавливаюсь на последнем и упираюсь в твою грудь руками. Наверное, это выглядит жалко, но так велит мне моя честь. А я не хочу терять её...
Какая глупость. Ведь больше у меня нет чести! Я больше не граф Фантомхайв! Я слуга, раб, возможно, стану питомцем или буду отдан сам на травлю собакам. Решаешь теперь всё ты.
Ты ведёшь – я следую. Остальное сейчас потеряло своё значение.
Я отвечаю на твой поцелуй. Сдержанно, неумело, совсем ещё юно и неопытно. Но ты кажешься довольным.
Я справился? Хозяин рад? Как это низко...
Еле сдерживаюсь, чтобы не скривить искусанные тобою губы.
Я не хочу подчиняться, я не поддамся, я не опущусь, я...
Отстраняюсь и ожесточённо смотрю на тебя в немом укоре. Ты вновь улыбаешься мне своей пластилиновой улыбкой. В твоих алых глазах горит азарт, а в зрачках глумится и витает похоть.
Как я хочу тебя ударить.
***

Жарко.
Прикосновение может жечь. Особенно, когда оно столь желанно.
Никогда бы не подумал, что один короткий вдох и секундный поцелуй смогут так разгорячить меня.
Выходит, особенностей в тебе гораздо больше, чем я предполагал прежде. Ты всегда удивляешь меня.
Или же всему виной мой голод.
Я демон, а демонам необходимо питаться.
Плотский грех – самая подходящая для нас пища. Её легче всего достать. Но не в твоём случае.
Непорочный. Я лично следил за этим. Не по укладу идеального дворецкого, нет. Этого хотела моя демоническая натура. Я предполагал, что последнюю трапезу я пожелал бы превратить в приличное застолье.
Я не ошибся в своих расчётах.
Я получу своё сполна.
Ты уже отдал мне душу.
Тогда я возьму твоё тело.
И буду ломать.
***

Одиноко.
Ты стал первым, кому я позволил к себе прикоснуться.
Коснуться меня так глубоко, что иногда мне становилось страшно самому от нашей связи.
Но ты был. Всегда был. Как мир вокруг меня. Ты так же не изменишься. И будешь со мной.
Я обречён на вечное одиночество среди людей. А среди демонов?
Знаешь, у тебя очень тёплые руки. Не такие, как были у отца. Теплее.
Я на секунду позволяю себе забыться, вспоминая угасшее прошлое.
Зря я это сделал.
Ты – демон. Тебе неведома человеческая тоска. Но ты знаешь, что такое голод. И меня передёргивает дрожь, когда я вновь открываю глаза и вижу тебя перед собой.
Почему ты медлишь?
Мне казалось, что самое дорогое я уже отдал тебе. Я ошибся?
Очередное прикосновение к моим губам, но уже чувственнее.
Ты целуешь меня "по-взрослому", с оттяжкой.
Нет смысла медлить, я ведь уже не ребёнок. Те сектанты знали своё дело.
Хмуришься. Снова недоволен моей реакцией?
Пока я ещё жив, мы будем играть по моим правилам, слышишь?
Убей меня. И это прекратится.
Ну, давай же!
...только прекрати меня так целовать.
Сейчас мы напоминаем двух утопающих, которые из последних сил переталкивают в лёгкие друг друга истощающиеся глотки воздуха. Хватаются крепче и тонут, тонут...
Глупо.
Я захлёбываюсь в твоей страсти и обхватываю рукой волосы на тёмной макушке.
Прекрати это, слышишь? Прекрати, пока ещё не поздно!
Я не хочу утонуть...
***

Безвольно.
Я сам не понимаю, как это вышло.
Я хотел поиграть, но, кажется, увлёкся сам.
Пентаграмма на роговице твоего глаза вспыхивает при каждом правильном нажиме на безвольное тело. Словно лотерея. И я намерен сорвать с неё джек-пот.
Ты снова дрожишь. Но я знаю, что теперь это не страх.
Тебе приятно, признайся. Просто скажи это, и я отпущу тебя. Ну?
Упрямый мальчишка!
В приступе гнева распахиваю твой камзол, и его пуговицы градом сыпятся на подступ скамьи.
Погоди-ка, я вышел из себя? Стоит успокоиться, иначе я сломаюсь прежде своего обеда.
Но я до сих пор сомневаюсь... Это не свойственно мне. Раздражает.
Но тебе уже всё равно, что говорит мой взгляд.
Твои глаза оплыли дымкой в вязком дурмане моих поцелуев и в тягучей апатии, безвозвратно поглотившей твой разум.
Я великолепный любовник. А ещё очень хороший актёр.
Очередная верная комбинация, и ты хватаешь меня за волосы, колеблясь в своих желаниях – вырвать с корнем пару шелковистых прядей или притянуть меня ещё ближе к себе, насколько это возможно. Заблудившийся щенок…
Ведь ты боишься потеряться? Напрасно. Я не дам тебе. Я обещал.
Стягиваю с тебя узкие штаны с кружевной, почти кукольной отделкой.
Ты остаёшься в одной рубашке, не греющей твоё крохотное тело ни на грамм.
Но я не дам тебе замёрзнуть. Не сегодня.
***

Потерянно.
Да, пожалуй, я ощущаю себя именно так. А ещё совсем никчёмно, беспомощно, преданно.
Ты всегда был моей защитой. Я привык доверять тебе. За эти годы ты стал для меня неприступным бастионом, всегда оберегающим живущего внутри меня. А сейчас? Стены Бастилии сужаются и душат меня в обступившем треугольнике, заполняясь водой.
Тону...
И я не знаю, что с этим делать.
Ты раздеваешь меня, а я не могу тебе даже возразить. Не могу или не хочу?
Я стал заложником собственной крепости.
Предатель. Изменник. Лжец...
Я словно бы выныриваю на поверхность топкого болота твоих глаз. Руки слетают с твоего затылка и с новыми силами упираются в широкую грудь. Пальцы до боли сжимают лацкан потрёпанной униформы.
Не приближайся, чудовище! Это не принадлежит тебе! Вор!
Ты читаешь этот протест в моих глазах. И что же?
Вновь улыбаешься – наша игра ещё не окончена.
Я чувствую себя странно... Иногда мне так хочется поймать твою лукавую улыбку и пришпилить её на необсохший лист фотографической бумаги. А иногда я хочу с нахлёсту ударить тебя так, чтобы вместе с кровью выбить этот мерзкий, лживый оскал и навсегда стереть его с твоих губ.
Но в этот раз я веду себя странно.
Я улыбаюсь тебе в ответ.
***

Удивительно.
Что это? Игра теней и света? Попытка умилостивить меня? Порыв эмоций?
Мне не привиделось? Улыбка?..
Какая редкая гостья забрела в краюшки уголков твоих губ.
Эта девочка, Лиззи, отдала бы мне душу, чтобы увидеть такую улыбку хоть раз. Но мне не нужна её плешивая душа. Мне нужен ты...
Мне нужна моя собственность с именной биркой контракта, светящейся на радужке полуприкрытого глаза.
Так что, если это был проблеск твоих истинных чувств, то прошу, избавь меня от него. Мне тошно. Я на это не куплюсь.
Но ты продолжаешь улыбаться, теперь уже издеваясь.
Что ж, приятно, что ты не ломаешься так скоро. Это растянет удовольствие...
Хотя вряд ли.
Я слишком голоден. Я хочу тебя. И прямо сейчас.
Без церемоний стягиваю с тебя сорочку, попутно ослабляя собственный узелок галстука вместе с верхними пуговицами рубашки.
Все карты раскрыты. Твоя душа и тело обнажены. Меня бьёт адреналин.
Но ты смотришь на меня, словно завсегдатай археологического музея. Изучаешь или смеёшься?
Я хочу поиграть ещё чуть дольше.
Сопротивляйся, гадёныш...
Расстёгиваю собственные брюки и располагаюсь между твоих ног.
Ох, какое приятное изумление. Ты начинаешь бешенно извиваться подо мной и что-то шипеть.
Так гораздо лучше. Бейся, трепещи, терзайся в агонии собственной ущемлённой гордости. Это веселит.
Но изнасиловать тебя – слишком просто.
Я хочу, чтобы ты унижался и просил меня сам.
Я безумец?
***

Глупо.
Я так дёшево купился на твою секундную нежность.
Ты опускаешь меня на скамью, и вскоре твоя приятная тяжесть накрывает меня сверху, пресекая путь холодным дуновениям ветра.
Стоп. Я сказал – приятная? Я ошибся. Это мерзко.
А твои руки всё обласкивают моё изголодавшееся по теплу тело, бесстыдно обворовывая его самые потаённые кладовые, чьи остатки я так надеялся сберечь. Варвар.
Липкий страх уже давно закрался в мою душу, отравляя здравое мышление и изливая свой яд в бурлящую кровь.
Я разрываюсь в неумолкаемом потоке угроз, кулаками начинаю с силой бить твою грудь. А вместо слёз из моих глаз брызжут ярые искры гнева.
Не дождёшься, я не заплачу. Это низко.
Ты перехватываешь мои запястья, вздёргиваешь мне их за голову и с чувством собственного превосходства смотришь на меня сверху вниз.
Наша зрительная схватка длится ещё пару секунд, а затем ты вновь меня целуешь.
Мягкий и упругий язык беззастенчиво скользит по коже возле уст, иногда чуть касаясь, иногда с нажимом.
Я пытаюсь замотать головой, но ты улучаешь момент и вновь проникаешь в мой рот, заставляя благоразумно разомкнуть губы тебе навстречу и принять своего полноправного господина как подобает.
Это не страсть – она примитивна. Не похоть – она предсказуема. Что-то другое… какое-то извращение.
Ты нетерпелив. Я ощущаю на груди вибрацию твоей гортани от утробного рыка.
Распутно ласкаешь языком мою шею, сжимаешь пальцами пуговки сосков, поглаживаешь шероховатыми подушечками гладкий алебастр меж моих расставленных ног.
Я для тебя – раскрытая книга. А меня же пугает эта непонятная жадность в твоих глазах.
Что ты задумал?
***

Безумно.
Чтобы вывести из себя апатичного демона, необходимо обладать сверхъестественными способностями.
Я предполагал, что это вообще невозможно. Но я ошибся.
Тебе удаётся это не более чем за три украденных мною поцелуя. Удивительно...
Я уже не помню, что я хотел. Но знаю, что хочу сейчас.
Остаётся лишь протянуть руку и достать то, что меня так влечёт. А я не привык отказывать себе в маленьких шалостях. К тому же, твоя реакция заставляет меня невольно улыбаться.
Такая сильная душа, такое смелое тело, такой жестокий разум.
Полностью отключив собственный рассудок, подхватываю тебя под бёдра и прижимаю к своей талии.
Ты всё ещё пытаешься бороться, но твоё сердце замирает, когда я ввожу в тебя первую, смоченную слюной, фалангу...
Всегда любил наблюдать за тобой. Это удовольствие для гурманов. Смотреть и видеть, как маленькая трещинка вспышкой молнии пробегает по наружному панцирю, который ты собственноручно воздвиг вокруг себя, как оборону.
Но теперь внешняя защита пала, и я могу беспрепятственно проникнуть внутрь.
И кстати о проникновении...
Ты внутри очень тугой и вовсе не такой холодный, каким кажешься с виду.
Вздрагиваешь, практически отдирая рукой запонки моих манжет – сделать большего тебе не позволяет поза.
Какое-то время ты ещё конвульсивно дёргаешься, пытаясь отторгнуть инородный предмет, но, поняв бесполезность попыток, проседаешь обратно.
Твоё лицо заливает краска, на лбу выступает испарина, скулы смыкаются до боли. Но ты молчишь.
Становится так тихо, что я слышу бисеринки пота, текущие по твоей спине, ток крови, биение сердца и судорожные глотки воздуха. Чувствую, как твой взгляд прожигает мне кожу и с её поверхности клубится невидимый пар. А ещё я ощущаю приятную истому, защемившую мне низ живота тягучей судорогой внутри. И это чувство побеждает остальные.
Повозившись с тобой ещё немного, я наседаю сверху, похлопывая по поджатому бедру, призывая тебя расслабиться. Ты же, словно безумный, вцепляешься в мои запястья тонкими пальчиками, уставившись на меня остекленевшим взглядом.
Ты цепенеешь, когда моя рука покидает тебя и я проталкиваюсь внутрь.
Господин, расслабьтесь, я вхожу...
***

Больно.
Я не слышу, что ты шепчешь мне, склоняясь к самому уху. Я вообще потерял способность понимать и мыслить, превратившись телом в единый сплошной нерв. И боль твоих движений раскалённым жгутом прикладывается к самым уязвимым его местам, заставляя всю нервную систему сжиматься комом.
Я уже забыл, как это больно. И предпочёл бы не вспоминать. Но тебя это не волнует.
Твой торс закрыл моё тёмное небо, мои далёкие блики холодных звёзд. Теперь перед глазами я вижу только тебя.
Иссиня-черный, снежно-белый, цвета топленого молока и темно-вишневый, как капли венозной крови…
Твои зрачки то сужаются, то расширяются, заливая радужку. Там кружится и полощется смерть. Верткая, стремительная, она легко и весело перетекает в мои глазницы, пульсируя и завиваясь в спирали.
И от этого мне тоже становится почему-то больно.
Внутри меня что-то вопит. Всё сознание раздирает на клочки. Тело трещит по швам.
Что-то ломается внутри меня. Но я не могу остановить разлом.
За первым поступательным толчком следует второй, чуть глубже. Он заставляет тонкую нить моего мышления оборваться.
Жадные, жгучие и чуть влажные губы вновь начинают своё путешествие к моим губам, оттуда к шее, дальше на пути встаёт ключица и ниже – сосок...
Бесчисленные толчки с утерянным счётом волнами дрожи отдаются во всём теле, осветляя ночь белёсыми кругами в глазах.
От этого невозможно абстрагироваться. Внутри всё сводит и жжёт, а от прогибов в спине выламывает хребет.
Сейчас на твоём лице сверкает подлинная, плотоядная улыбка.
Опускаешь руку, в последний раз прихватив мои отёкшие запястья. В твоих глазах внезапно загораются смешинки, и ты умело сжимаешь пальцами мою плоть, пуская по нервам бешеный разряд тока.
Зародившееся ощущение так ново, что во мне появляется двойственное желание – то ли поддаться ему и бездумно толкнуться тебе в руку, то ли двинуть локтём так, чтобы как минимум сломать тебе ребро.
Но я уже слишком устал, чтобы бороться. Слишком привык доверять тебе. Слишком поздно осознал, что от тебя мне не спастись... И поэтому я просто выпускаю своё сознание из оболочки в момент последнего, сокрушающего толчка.
В ушах отголоском доносится хрустальный звон битого стекла.
Сло-мал.
***

Устало.
Признаться, я ожидал чего-то большего.
Обыкновенный секс с обыкновенным мальчиком в самой обыкновенной обстановке.
Пожалуй, единственное, что является в этом кадре не "обыкновенным", это моё загробное происхождение.
До тошноты банальная картина. Я уже видел это тысячу раз.
Ты надломлено вскрикиваешь, роняя из груди вымученный аккорд, знаменующий окончание твоих пыток. Кажется, по твоим ногам течёт кровь, но это неважно.
Осознаёшь проявление собственной слабости и спешно отворачиваешься от меня. Напрасно. Мне это безразлично. Я ошибся, приняв тебя за того самого, особенного, и теперь моё угнетение тонко граничит лезвием со злобой.
Странно, но от осознания правды я не испытал никакой боли. Только лишь... усталость.
Мир не меняется. И люди остаются в нём прежними, лишь со временем сменяя свою телесную оболочку.
Глупо, что я так старательно и долго занимался самообманом. Ты оказался абсолютно бессодержательным. Красивой и бесполезной фигуркой на игровой доске.
Такое чувство, что меня обманули.
Ты сдавленно пыхтишь и морщишься. Сдерживаешь слёзы? Что ж, у тебя ещё есть шанс развеселить меня!
Но твоя гордыня запрещает тебе и это проявление чувств. Живой мертвец. Как иронично.
Поднимаюсь на ноги. Застёгиваю пряжку ремня и оправляю воротник запылённого пиджака.
Твоё нервное дыхание заполняет всё пространство вокруг.
Ожидаешь от меня пламенных изречений?
Как пожелаешь. Дьявольский дворецкий должен быть безупречен до конца.
Я разворачиваюсь к тебе и наклоняюсь к твоему лицу. И самым индифферентным из своих голосов кидаю единственное слово, безошибочно попавшее в цель:
- Шлюха.
Разъярённая улыбка - всполох, под стать бешенству в моих глазах. Уверен, ты его видишь.
Я разберусь с тобой чуть позже, когда наконец смогу взять себя в руки.
Ты слишком опротивел мне, чтобы я щедро вознаградил тебя забвением.
И сейчас я ухожу.
***

Темно.
Темно и холодно. Но холод не такой, как обычно. Такое ощущение, что он приходит не извне, а существует в самом теле. Он охватывает душу и сковывает её ледяными цепями. И не остается уже ничего, кроме этого холода внутри.
Твоё спасительное тепло куда-то исчезает, и я вынужден биться с ознобом в одиночку.
Мои песочные часы жизни были разбиты тобою на осколки, а наполняющий песок разметал ветер.
Я отсчитываю оставшиеся мне песчинки, прежде чем тьма поглотит сознание.
Раз-два-три...ну-когда-же-конец?
В гортани зарождается горьковатый полынный вкус отчаяния. Но я молчу, не имея сил и смелости спросить тебя.
Ты нарушаешь тишину первым:
- Шлюха...
Слово отпечаталось на щеке, будто тиснение. Метка, скрыть которую тяжелее росписи нашего контракта. Моё тело задеревенело, а душа залилась рваным криком, разлетаясь на крупицы.
Тогда я не нашёлся, что тебе ответить.
А затем ты исчез...
Мозг категорически отказывался воспринимать действительность. Все происходящее казалось слишком реалистичным сном.
Лишь только больно... больно? Больно.
Я не помню, как меня доставили в поместье Мидлфорд, чудом уцелевшее после пожара.
Роковое стечение обстоятельств или нелепая случайность, завлёкшая двух рыбаков в такую даль от главного острова, нашедших без памяти лежавшего на скамейке мальчика...
Прошло уже полгода, а ты так и не пришёл за моей душой. Почему?
Я никогда не планировал, что буду делать после свершения своей мести.
Определённость конца всегда делала моё существование проще. А сейчас передо мной стоит кромешная тьма.
Элизабет говорит, что я стал ещё мрачнее и скованнее с нашей последней встречи. Возможно.
Мне тяжело жить с неоплаченным долгом. Это чувство постепенно изъедает меня внутри кислотой.
Ты ведь хотел именно этого, верно?
Ты ошибся. Я буду продолжать влачить своё бесцельное существование, всецело отдавшись своей прямой обязанности графа, владельца фабрики или придворного пса королевы.
Всё, лишь бы не стоять у окна и до рези в глазах не высматривать мрачный силуэт своего убийцы в белом вихре снега... Твой силуэт.
Не люблю зиму. Но бездействовать не люблю ещё больше.
И поэтому я выхожу прогуляться по городу.
***

Поздно.
Сначала я хотел вернуться в Преисподнюю, но так и остался на земле, дав этому миру ещё одну попытку удивить меня.
Тщетное занятие.
Той ночью я так и не смог заснуть.
Выдирать привычки - очень болезненный процесс. А за последние 2 года ты стал одним из моих самых сильных пристрастий.
Полгода пролетело, словно одно мгновение. Да и что года для потока вечности?
За это время я успел посетить множество материков и стран. Но так и не избавился от навязчивой тяги назад, в туманный Альбион, где ожидала оставленная мною душа своей расплаты.
Интересно, что с тобою стало с тех пор? Только не разочаруй меня снова, душа моя...
Признаться, я не планировал встретить тебя так скоро.
Мне достаточно было пройти пару метров вдоль застеклённой витрины магазина, чтобы заметить среди прочей дребедени твоё тонкое отражение, скользящее по противоположной стороне улицы.
Гордая, пружинистая походка. Вскинутая чуть вверх голова. И льдисто-синие глаза, насмешливо взирающие по сторонам.
...и почему я думал, что сломать тебя так просто?
Как я ошибался!..
Сзади тебя идёт тот забавный старичок Танака. Чуть поодаль плетётся садовник Финни. И каждый что-то причитает, загруженный донельзя разноцветными коробками подарков. Но ты остаёшься непреклонен их уговорам, чётко прокладывая себе путь в рождественской толпе к очередной торговой лавке.
А ведь я взял от тебя всё, что мне нужно, оставив на десерт лишь жизнь.
И всё же... что-то шевельнулось во мне, когда ты обернул голову в мою сторону и замер, чуть не столкнувшись со встречным прохожим.
- Иди сюда...- приглашающе киваю, так и не отводя взгляда от витрины. Но я уверен, что ты заметил вспышку моих глаз и немой призыв внутри, говорящий лучше всяких слов.
Ты на секунду столбенеешь, а затем во взгляде вспыхивает решимость. Да, именно так.
Иди ко мне... Беги ко мне...
Между нами запорошенная снегом мостовая и глупая надежда забыть всё то, что было прежде. Откуда взялась – непонятно.
Не могу сдержать улыбки. Какое-то личное, мурлыкающее счастье, свернувшееся клубочком где-то за пазухой.
Я последний раз вглядываюсь в твой образ на стекле и прикрываю глаза, дожидаясь твоего раздражённого оклика за спиной. Уверен, ты злишься. Но мне от этого только теплее.
И ты действительно срываешься с места. Через толпу, через метель. Синяя фигурка меж ледяных потоков пепла. Ко мне, котёнок...
И – звонок, разъярённым смычком по тонким нервам. Прорывая пепельную полосу – взметнувшиеся фонари, отчаянная ругань извозчика, стук колёс, испуганное ржание коня и крики толпы.
Время словно остановилось.
...а через миг твоя душа неслышно влилась в мою тень, возвращая неоплаченный ранее долг.
Наш контракт был завершён.

Был мир, и был Бог, и были люди.
А тебя – не было.
Прошло уже три четверти столетия.
И сейчас, стоя на крыше Биг Бэна, я молча взираю вниз на серый поток однообразных душ; они спешат по делам, подгоняемые полночным звоном колокола.
А моё время ещё стоит... Моё личное время там, где ты срываешься с места... там, где ты срываешься с места... там, где ты срываешься с места... там, где ты срываешься с места... там, где ты срываешься с места...