Название: Откровение. Прелюдия первая.
Автор: FALSIFICATIO
Фандом: Kuroshitsuji
Бета: Len. Smile.
Рейтинг: PG – 13
Жанр: философия, размышления
Дисклеймер: главные герои не мои
Статус: закончен
Размещение: с моего разрешения
От автора: вроде как совместное творчество с участием высказываний философов и писателей Дени Дидро и Фредерика де Стендаля.

Отдаленные стенания тихим эхом отдавались в тишине моих апартаментов. Давящая атмосфера отчаянья смерти и гниющей плоти навевали на меня ностальгию по прошлому, воспоминания о Черном море. Только запах алкогольного перегара, да храп того, кто недавно уродовал мое тело раскаленными щипцами, портили идиллию. Но вскоре к этому запаху добавился еще один, знакомо-омерзительный…
…Да, я не переношу собак еще и потому, что от них воняло удушливым запахом мокрой псины. И Плуто был тому подтверждением. Чертова шавка жалась ко мне при каждом удобном случае, и запах его был еще более гадким. А все потому, что он весь пропитался запахом ангела... Мерзкая вонь мокрой псины и гниющих яблок...
Смрад я учуял до того, как услышал шаги. Я ждал тебя, тот, кто называет себя посланником Божьим. Послушная сука Господа Бога, вестница и исполнительница Его воли. Когда ты появилась на пороге моих скромных апартаментов, именуемых камерой пыток, я не мог скрыть довольной ухмылки. Ах, ты принарядилась в мою честь! Да, я прошелся оценивающе по показушно-обнаженным ногам, но в моих глазах ты не увидишь блеска заинтересованности. Отвратный у тебя вкус, я скажу. Подобная пошлость не произвела на меня впечатления. Думала, этот вульгарный наряд придется мне по вкусу, коль я демон? Зато жадный блеск я вижу в твоих глазах, которые скользят по моему полуобнаженному, израненному телу. Тебе так нравится вид моей покромсанной плоти?
- Как ты прекрасен, Себастьян. Даже попав в такую ситуацию, ты по прежнему предан своему хозяину.
Мой ответ о контракте с Сиэлем Фантомхайв вызвал в тебе раздражение, и ты звонко хлестнула плетью, что держала в руках. Отчего это недовольство? Ты похожа на ревнивицу, услышавшую имя соперницы. Забавно.
Не спеша, покачивая бедрами, ты приблизилась, демонстрируя изящной походкой свои длинные, безупречные ноги. Зачем ты пришла? Насладится возможностью показать свое превосходство, зная, что я не ослушаюсь приказа господина, и не буду сопротивляться? Как упоительно смотреть на тебя и видеть в твоих глазах восхищение и жадность, которые ты старательно пытаешься скрыть под презрением и отвращением. Неужели ты и вправду думала, что сможешь это скрыть от меня? Как глупо и самонадеянно с твоей стороны. Спрятать от меня то, что является неотъемлемой частью меня невозможно. Я всегда это чувствую, будь ты ангелом, демоном или человеком. Я часто вижу желание в глазах, устремленных на меня. Даже украдкой. Ведь грех и порок так восхитительно-прекрасны, так желанны для моего звериного голода. Ради желания обладать мною, повелевать, вы готовы отдать мне свою душу. И ты, тот, кто называет себя чистым ангелом, не исключение. Желание в твоих глазах как сигнал для меня, что скоро будет подан ужин. Не зря же всегда и всюду ополчаются против страстей и желаний; на них возлагают ответственность за все горести человека, почему-то забывая, что они же источник всех его удовольствий. Они являются неотъемлемым элементом человеческой природы, о котором нельзя сказать ни слишком много хорошего, ни слишком много плохого. Но я не могу не испытывать досады, видя, что их всегда рассматривают именно с дурной стороны, точно боятся оскорбить разум, произнеся хотя бы одно слово в пользу его соперниц; а между тем только желания и только великие страсти могут поднять душу до великих дел, или свергнуть ее в пучину ада. Без них конец всему возвышенному, как в нравственности, так и в творчестве; изящные искусства без них возвращаются в младенческое состояние, добродетель становится мелочной. Умеренные страсти и желания - удел заурядных людей. Если вы дожидаетесь врага, когда дело касается спасения вашей родины, значит, вы - простой обыватель. Ваша дружба слишком осмотрительна, если опасность, в которой находится ваш друг, не заставляет вас забыть об опасности, угрожающей вам самому. Если жизнь вам дороже, чем возлюбленная, вы такой же любовник, как и все прочие.
Подавленные страсти принижают выдающихся людей. Принуждение уничтожает величие и силу их природы. Не будет совершенства ни в поэзии, ни в живописи, ни в музыке, когда суеверные страхи уничтожат юношескую свежесть темперамента. Верх безумия - ставить себе целью уничтожение страстей. Как хорош этот ангел, который неистово терзает себя, что бы подогнать под рамки и ограничения, во имя неосуществимой цели, - он сделался под конец настоящим чудовищем. И прекрасным ужином для меня.
Да, я вижу чудовище в твоих глазах, полных скрытой похоти, пока ты пытаешься склонить меня на сделку, уговаривая оставить моего господина. Ну что за восхитительное сочетание! Во имя спасения души мальчишки ты уговариваешь меня оставить его тебе на растерзание, дабы ты завершила начатое, очистила его от скверны во имя своего Бога. И во имя него ты кромсаешь мое тело плетью, отрывая от него маленькие кусочки мяса каждым ударом. Как отвергнутая самолюбивая гордячка, ты в ярости, получив отказ и признание в том, что ты меня не интересуешь и вряд ли когда-нибудь будешь интересна. Мне нужен только мой хозяин. Прикрываясь именем Господа, истязаешь такое желанное для тебя тело, захлебываясь фальшивым смехом, стараясь скрыть ярость и задетое самолюбие.
Слышишь? Эти голоса? Эти вопли? Эти стоны? Кто заточил в темницы всех этих стенающих «оскверненных»? Какие преступления совершили эти люди? Одни бьют себя камнями в грудь; другие раздирают себе тело железными когтями; у всех в глазах раскаяние, скорбь и смерть. Кто осудил их на эти муки?.. Бог, которого они оскорбили... Каков же этот бог? Бог, исполненный благости... Значит, исполненный благости бог любит купаться в слезах! Разве эти вопли ужаса не оскорбляют его милосердия? Если бы преступники захотели смягчить ярость тирана, что еще они могли бы сделать? Видя, как изображают верховное существо, слыша о его гневливости, о суровости его мести, слыша известные сравнения, выражающие численное соотношение между теми, кого он обрекает на гибель, и теми, кто удостаивается его помощи, самая честная душа была бы готова пожелать, чтобы такого существа никогда не было. Люди жили бы довольно спокойно в этом мире, если бы были вполне уверены, что нечего бояться в другом; мысль, что бога нет, не испугала еще никого, но скольких ужасала мысль, что существует такой бог, какого мне изображаешь ты?!
- Это боль благословлена Господом Богом!
Да, эти слова, как ни что другое, открывают истинную личину твоего Бога, такого справедливого и всепрощающего.
Насладившись пыткой надо мной, ты ушла, оставив меня истекать кровью. И я чувствую, как она сочится из глубоких ран, стекает по моему телу, расползаясь бордовой лужей у моих ног. Оставшись наедине со своими мыслями и болью, я вспомнил, как смахивая пыль с толстых фолиантов в библиотеке поместья, наткнулся на философско-религиозный трактат о всепрощении какого-то священника:
«…Чтобы простить, надо переступить через себя, признать, что Вас обидели заслуженно, как бы это ни было больно. Гордыня - первый христианский грех. Переступив через свою гордыню, человек прощает, в этом случае, в его голове не остаётся последствий обиды, так как она была им сведена в разряд ничтожных, и не подлежит сохранению за ненадобностью. Человек после этого не помнит плохое, стирает это из головы навсегда…
…Решиться перестать страдать. Действительно, на это нужно решиться. Вот просто проснуться утром и понять: я так больше не могу и не хочу. Я сознательно прекращаю страдать, переживать боль, обиду. У меня просто нет сил больше страдать...
…Признать, что со мной поступили несправедливо. Пытаться забыть обиду - зряшное занятие. Прошлое не исчезнет никуда и никогда. Для того чтобы простить и жить дальше, необходимо сказать себе: Да, он очень, очень виноват передо мной!
...Выразить свой гнев. Всю злость, которую мы испытываем к нашему палачу, необходимо признать, и выпустить наружу в любых эмоциональных проявлениях. Если этого не сделать, весь гнев, вся злость уйдет внутрь. Начнется процесс саморазрушения…
… Понять: я - хозяин моей жизни. Этот шаг и есть показатель того, насколько мы были искренни с собой. Если больше нет ни гнева, ни злобы, нет ощущения потерянности во времени и пространстве из-за душевной боли. И именно на этом этапе нашей жизни мы начинаем опять смотреть вперед и вверх, активно входим в жизнь..»
Смеялся над этими словами я долго и зло. Глупые людишки со своей глупой религией и философией. Готовы верить в любой мираж, лишь бы стало легче. Ведь простить куда проще, чем отомстить обидчику. Окунуться ради этой благородной цели в ложь, предательство, боль и страдания. Но вы готовы смирится со своей слабостью перед сильным, готовы позволять топтать себя ногами и снова прощать, подставляя другую щеку. И все из-за страха перед Ним, да во имя эфемерной цели - отправится в райские чертоги, в объятия своего любящего и всевидящего Бога. Да вот только Богу нет никакого дела до вас и наших надежд на праведную жизнь. И эта истина ничуть не страдает от того, что вы не желаете ее признать. И как когда-то написал Анри (Фредерик Стендаль) под моим чутким руководством: «В мире столько безумия, что извинить Бога может лишь то, что он не существует. И все религии основаны на страхе многих и ловкости нескольких».
Зов хозяина я услышал сразу. Как сквозь толщу воды взывал ко мне нечеткий юный голос господина. И внутри все ожило, встрепенулось, как после долгого небытия. Долгожданный призыв, приказ, которому я не мог противиться. Все звериное нутро рвалось туда, где был мой хозяин.
- Ну, наконец-то...
Смотря прямо в глаза своему мучителю, я поднял голову и оскалился. С легкостью разрывая кованые цепи, я наслаждался видом ужаса, исказившим его уродливое лицо. Я не смог сдержать смех, учуяв его страх, как чует умирающий с голода запах отлично приготовленного жаркого. Твоя жалкая, убогая душонка излечит нанесенные тобой и ангелом раны, но, увы, не утолит моего голода. А я так голоден…
На предсмертный вопль тюремщика никто не обратил внимания. Он лишь добавился к общему хору стенаний и причитаний заключенных, которыми полнилось затхлое подземелье Тауэра. Эти холодные молчаливые стены стали единственными свидетелями того, как демон отверг ангела во имя одинокой, оскверненной души ребенка. Своего господина.